Работники разговорного жанра, разжигающие атмосферу злобу, сделали болтовню о применении ядерного оружия почти обыденными. В телевизионных ток-шоу, будто за чашкой чая, обсуждают возможность атомных ударов. Эта пугающая нормализация немыслимого заставляет вспомнить единственный в истории случай применения атомного оружия — и то, как общество пыталось осмыслить случившееся. Возникающие ассоциации, пожалуй, неслучайны…

Япония 1945 года представляла собой воинственное, милитаризованное государство с абсолютной монархией и военными во главе правительства. Культ императора и воинской службы пронизывал все общество. Лауреат Нобелевской премии Кэндзабуро Оэ вспоминал школьные годы: учитель поднимал каждого ученика и спрашивал: «Что ты сделаешь, если император повелит тебе умереть?» «Умру. Сделаю харакири», — отвечали дети, бледнея и не смея поднять глаз. «Меня терзало острейшее любопытство посмотреть на портрет императора, но я не смел поднять глаз. Если взгляну — ослепну».

Власть использовала все возможные инструменты для пропаганды милитаризма. Даже некоммерческие организации печатали и распространяли брошюры, восхваляющие действующий режим. «Основные принципы императорского пути» — так называлось одно из самых известных изданий, канонизировавшее идеологию милитаризма. Особый упор делался на провинциальную молодежь.

Стремление к силовому превосходству привело к множеству военных конфликтов: с Кореей, Монголией, Китаем. А 7 декабря 1941 года Япония без объявления войны атаковала американскую базу Перл-Харбор. Как говорили потом сами японцы: «Война-то к концу шла. Все уж возненавидели ее, но были покорны и повиновались каждому кивку и приказу военных и правительства».

6 и 9 августа 1945 года произошло немыслимое. В Хиросиме в 8:15 остановились все часы, исчезла связь. Под плазменным шаром температура достигала 4000 градусов. Световое излучение выжигало рисунок одежды на коже, оставляло силуэты человеческих тел на стенах. В пруду Сэнтэй живые карпы плавали между трупами. «Мои однополчане стояли на вытяжку, отдавая честь. Я окликнул их, потом хлопнул по плечам — они тут же рассыпались в прах», — вспоминали выжившие.

Власть, подписавшая капитуляцию и принявшая новую конституцию, долгие девять лет замалчивала масштаб трагедии. Только на девятый год стало возможным говорить о сотнях тысяч пострадавших, о защите их прав, об увековечивании памяти жертв. Это молчание было признанием собственной вины — ведь именно милитаристская политика привела к катастрофе.

Стену молчания пробивала интеллектуальная элита: журналисты, ученые, врачи, писатели, деятели искусства. Именно благодаря им мир узнал о «хибакуся» — сотнях тысяч людей, непосредственно пострадавших от радиации, и их детях. Их сторонились в обществе, избегали браков с ними. Это породило волну самоубийств — следствие поломанных жизней.

Кэндзабуро Оэ в «Хиросимском дневнике» описывал, как взрыв отрезал солнечный свет и погрузил мир в черноту. Минако Гото в автобиографической повести «У времени в плену» рассказывала о массовом безумии — следствии радиационного излучения. Первой официально признанной жертвой радиации стала известная актриса Мидори Нака. Ее смерть 24 августа 1945 года заставила говорить о «новой болезни». К 1950 году количество умерших в обоих городах достигло 350 тысяч.

Примечательно, что действующие американские президенты десятилетиями не посещали мемориалы жертв бомбардировок. Только Барак Обама решился на этот шаг — через 71 год после трагедии. Страх взаимного уничтожения и непосильные траты на гонку вооружений в итоге запустили процесс «разрядки» между СССР и США.

То, что происходит сегодня, пугающе напоминает то, что уже было. Милитаристская риторика, пренебрежение к человеческой жизни, пропаганда, убеждающая в необходимости «нам попасть в рай, а остальным просто сдохнуть». Ныне живущим полезно вспомнить слова той обгоревшей старой женщины из Хиросимы: «Атомная бомба сама никогда не упадет, пока кто-нибудь ее не сбросит». Все, что с нами происходит – делаем мы, люди. Пока наш хрупкий мир вращается в бездонном космосе, еще есть время передумать способы сосуществования, прежде чем человеческая гордыня дорвавшихся до власти и пренебрежение к урокам прошлого не уничтожат его окончательно.